Когда она наконец добралась до крыльца, то увидела, что экипаж уже пылит вдали. Она беспомощно смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду.
Кэссиди обошла гостиницу и обессиленно прислонилась спиной к кирпичной стене. Здесь было совсем темно, и Генри не смог бы ее найти. Она была так слаба, что не могла пошевелиться.
Кэссиди долго стояла не шевелясь, не зная, куда идти и что делать. Возвращаться в гостиницу было нельзя. С Генри произошло что-то ужасное, и для нее было бы лучше вообще никогда не видеть его.
Наконец к ней вернулась способность здраво рассуждать, и она решила, что нужно предпринять.
Кэссиди взглянула на дорогу и увидела, что несколько мужчин грузят в повозку овощи. Один из них сказал, что собирается отправиться в Лондон.
Едва не падая от слабости, Кэсскди пересекла мощенную булыжником улицу и приблизилась к мужчине, сидящему на козлах.
— Прошу вас, добрый господин, — тихо взмолилась она, — у меня нет Денег, но не могли бы вы взять меня с собой в Лондон?
Отчаяние, написанное на лице девушки, заставило возницу кивнуть.
— Милости прошу, мисс, — сказал он. — Буду рад, если вы составите мне компанию.
Он помог ей забраться в повозку и даже накрыл одеялом.
Пока они не выехали из деревни, Кэссиди била дрожь: она боялась, что Генри станет ее преследовать.
Возвращаться в дом к тетушке Мэри было нельзя. Брат отыскал бы ее там и заставил поехать с ним.
Кэссиди знала лишь одного человека, который мог ей помочь и с которым Генри никогда бы не осмелился спорить.
Кэссиди должна была искать убежища у Рейли
Винтера.
Дворецкий занемог и лежал в постели. Оливеру пришлось самому подняться и, чертыхаясь, идти смотреть, кто заявился в такой поздний час. Его раздражение сменилось беспокойством, когда он увидел на пороге едва живую от усталости мисс Марагон.
— Я должна немедленно видеть герцога, — проговорила она, задыхаясь.
— Пожалуйте в гостиную, мисс Марагон, — кивнула Оливер. — Я доложу его светлости.
Кэссиди обессиленно опустилась в большое кожаное кресло и, склонив голову, закрыла глаза. Герцог поможет ей — она была в этом уверена.
Обнимая одной рукой Габриэллу Канде, Рейли восседал во главе стола. Вечеринка затянулась далеко за полночь.
— Выпьем за самую прелестную пару во всем Лондоне, за хозяина и хозяйку! — провозгласил тост лорд Джастин, поднимая бокал.
Габриэлла глядела на Рейли влюбленными глазами, но в душе жестоко страдала: Рейли смотрел на нее с восхищением, но не более того. Ей, конечно, повезло, что она сидела рядом с ним во главе стола в качестве его любовницы, но ей было этого мало. Увы, она знала, что сердце Рейли никогда не будет ей принадлежать.
— За ярчайшую звезду, которая сияет на лондонской сцене вот уже несколько сезонов! — продолжал лорд Джастин, выразительно взглянув на Габриэллу. — За ее дивный голос, который пленил одного из самых завидных холостяков в нашем королевстве!
Рейли поставил бокал на стол. Слуга наполнил бокал вином, и герцог жестом отослал слугу.
— Ты сегодня неутомимо красноречив, Джастин, — пробормотал Рейли, почувствовав, что вечеринка уже утомила его. — Может быть, мы…
В этот момент к нему наклонился Оливер и что-то прошептал на ухо. Рейли тут же поднялся из-за стола и извинился перед гостями, что должен их ненадолго покинуть.
— Продолжайте без меня, — сказал он. Габриэлла недовольно поджала губы и сказала ему вслед:
— Не задерживайся!
Когда Рейли вошел в гостиную, Кэссиди, шатаясь от слабости, поднялась на ноги.
— Ваша светлость, — молвила она, — прошу вас, помогите мне!
Он едва успел подбежать к ней и подхватить на руки.
Рейли бережно уложил Кэссиди на диван и послал Оливера за рюмкой шерри, а когда Кэссиди попыталась встать, он удержал ее.
— Что случилось, мисс Марагон? — спросил он.
— Пожалуйста, помогите мне, ваша светлость.
Мой брат забрал у меня Арриан и отослал в другой город. Он обязан вернуть ее назад. Я пришла к вам, потому что вы говорили, что судьба ребенка вам небезразлична.
Оливер принес шерри, и Рейли поднес рюмку к губам Кэссиди.
— Выпейте! — сказал он. — Это должно вас успокоить. Потом вы мне все подробно расскажетвь
Кэссиди сделала глоток и почувствовала, как по всему телу разливается приятное тепло.
— Генри отправил Арриан в воспитательный дом в Брайтоне. Вы должны ее спасти. Ведь она вам тоже приходится племянницей…
— Когда это случилось?
Кэссиди взглянула на большие напольные часы.
— Они уехали шесть часов назад… — прошептала она.
Рейли повернулся к Оливеру.
— Немедленно заложи экипаж и отправляйся в Брайтон. Привези ребенка сюда!
Бывший ординарец без колебаний кивнул.
— Будет сделано, ваша светлость!
— И еще, Оливер, — добавил Рейли, — передай гостям мои извинения и скажи, что вечер окончеи.
Кэссиди поднялась на ноги.
— У вас гости, ваша светлость. Это я должна уйти!
— Ничего подобного! — воскликнул Рейли.
Он сделал знак Оливеру, и тот, не мешкая, отправился исполнять приказание.
Когда Кэссиди опустилась в мягкое кресло, в ее глазах засветилась благодарность.
— А в воспитательном доме вашему слуге разрешат забрать Арриан? — спохватилась она.
— Позвольте вас уверить, что Оливер на редкость настойчив. Он доставит сюда девочку в целости и сохранности.
Кэссиди взяла его за руку.
— Я всегда буду это помнить, ваша светлость! — воскликнула она. — Не представляю себе, как бы я смогла жить без Арриан.
Ее волосы были растрепаны, платье помято, а одна щека испачкана. Рейли мог только догадываться, чего ей пришлось натерпеться в дороге.
— Я не могу вернуться к брату, — с ужасом прошептала она. — Но он найдет меня, куда бы я ни убежала…
— Почему вы так его боитесь?
— Он всегда был жесток со мной, но теперь Генри словно помешался. Я не смогу простить ему, что он отнял у меня племянницу!
— В таком случае, — сказал Рейли, — самым лучшим выходом из этой ситуации была бы наша женитьба, мисс Марагон. Ваш брат не посмел бы к вам и пальцем притронуться, если бы вы стали моей женой.
Кэссиди опустила голову.
— Я вообще не могу быть ничьей женой, ваша светлость, — едва слышно прошептала она.
Он взял ее за подбородок.
— Это еще почему?
— Это касается только меня, — щеки девушки залила краска смущения.
Он заметил в ее глазах страх.
— Могу ли я просить вас все-таки довериться мне? — настаивал Рейли.
Взглянув ему в глаза, Кэссиди решила, что может быть искренней.
— Меня… обесчестили, — произнесла она одним духом и отвернулась. — Ни один мужчина не захочет взять меня в жены…
